Стивенсон офигенен

[o-b-l-i-v-i-o-n]

Я пожалуй выложу тут этот кусок "Лавины" почти без сокращений, хотя без знания остального текста весь юмор ситации будет не понятен, настолько он меня порадовал.

Мама И.В. работает в Федземле. Припарковав крохотную малолитражку на своем пронумерованном месте на стоянке, за которое федералы требуют с нее десять процентов жалованья (если ей это не нравится, она может ездить на такси или ходить пешком), она поднимается по пролетам ослепительно освещенной винтовой железобетонной лестницы, где большинство мест – хороших мест поближе к поверхности – зарезервировано для тех, кто лучше нее; впрочем, сейчас они пустуют. Мама И.В. всегда идет посередине парковки, между рядов машин, чтобы ребята из ИОГКО не сочли, будто она прячется, мешкает, крадется, притворяется больной или курит.
Подойдя к подземному входу в свое здание, она вынимает из карманов все металлические предметы и снимает те немногие украшения, какие на ней надеты, и, сложив все в пластмассовый лоток, проходит через металлоискатель. Показывает бэдж. Расписывается, указав время на электронных часах. Подвергается обыску, который проводит девушка ИОГКО. Приятного мало, но ничто в сравнении с обыском полостей тела. У них есть право и на такой обыск, стоит им только пожелать. Однажды ее подвергали таким обыскам каждый день на протяжении месяца: как раз после того, как на совещании она рискнула предположить вслух, что в работе над крупным проектом ее начальница, возможно, идет по ложному пути. Она знает, это было мелочное наказание, но ей всегда хотелось сделать что то для своей страны, и если ты работаешь на федералов, то приходится смириться с фактом, что без интриг тут не обойдется. А поскольку ты в самом низу, тебе и нести основную тяжесть. Вот когда поднимешься на несколько ступенек в карьере «неавторизованного персонала», тогда тебя от этого избавят. Мама И.В. вовсе не собирается спорить с начальницей. У ее начальницы, Мариэтты, позиция в общем табеле тоже не блестящая, зато есть небольшие связи. Множество разных знакомых. Мариэтта знакома со многими, кто знает нужных людей, а те, в свою очередь, знают еще новых. Мариэтту приглашали на вечеринки с коктейлями, куда захаживают такие люди… ну, у тебя просто глаза на лоб полезут.
Обыск она прошла на все «пять». Распихала свое имущество по карманам. Поднялась по полудюжине лестниц на свой этаж. Лифты работают, но очень высокопоставленные в Федземле люди дали знать (разумеется, неофициально, но у них свои методы доводить желаемое до сведения сотрудников), что их долг – экономить электроэнергию. А федералы воспринимают долг всерьез. Долг, лояльность, ответственность. Коллаген, который цементирует нас в Соединенные Штаты Америки. Поэтому лестничные пролеты полны пропотевшей шерсти и скрипящей кожи. Если поедешь на лифте, никто тебе ничего вслух не скажет, ко и без внимания это не оставят. Заметят, запишут, учтут. На тебя станут смотреть, меряя взглядом с головы до ног – мол, что с тобой, растянула лодыжку? Не так уж и трудно подняться по лестнице.
Федералы не курят. Федералы обычно не переедают. План здорового образа жизни – воплощенная конкретность и содержит серьезные стимулы. А кроме того, если станешь слишком толстой или начнешь страдать одышкой, никто тебе, конечно, ничего не скажет, ведь это бестактно, но ты почувствуешь определенное давление, тебе дадут понять, что ты не вписываешься в коллектив: когда ты будешь проходить мимо сотен столов, тебя проводят внимательные взгляды, оценивающие массу твоих ягодиц, эти взгляды зашныряют по всей комнате, и в единодушном согласии твои коллеги станут спрашивать про себя: интересно, насколько она или он увеличивает нам страховые взносы по плану здорового образа жизни? Поэтому мама И.В. цокает каблучками черных лодочек по лестницам и наконец входит в свой офис, огромное помещение, в шахматном порядке заставленное компьютерными терминалами. Раньше оно было подразделено на ячейки, отсеки, но ребятам из ИОГКО это не нравилось; они говорили: а что случится, если придется экстренно эвакуироваться? Перегородки помешают беспрепятственному распространению беспорядочной паники. Поэтому больше никаких перегородок. Только терминалы и стулья. Даже столов как таковых нет. Столы поощряют использование бумаги, что архаично и отражает неадекватный командный дух. Что в твоей работе такого особенного, что это нужно записывать на клочке бумаги, который ты один только и видишь? Зачем тебе надо запирать его в стол? Когда работаешь на федералов, все, что бы ты ни делал, – собственность Соединенных Штатов Америки. Выполняй свою работу на компьютере. А он делает копию всего, и потому, если ты заболеешь или еще что нибудь случится, твои сотрудники и начальство смогут получить к ней доступ. А если хочешь делать заметки или чертить каракули, ты волен делать это дома – в свободное время.
А еще проблема взаимозаменяемости. Федеральным служащим, как и военным, полагается быть взаимозаменяемыми колесиками. Что, если твой терминал сломается? Будешь бить баклуши, пока его не починят? Нет, дружок, пересядешь к свободному терминалу и на нем продолжишь работу. А такой гибкости у тебя не будет, если по ящикам у тебя распихано полтонны всяких бумажек и еще столько же разбросано по столу.
Поэтому бумаги в федеральном офисе нет. Все терминалы одинаковые. Приходишь утром, выбираешь наугад, садишься – и за работу. Можешь, конечно, выбрать себе какой нибудь один, попытаться садиться за него изо дня в день, но это заметят. Обычно выбираешь тот, что поближе к двери. Поэтому те, кто пришли раньше, сидят ближе к дверям, а припозднившиеся – у самой стены в дальнем конце, и на протяжении всего дня с первого взгляда видно, кто в этом офисе расторопен, а у кого, как перешептываются в уборных, проблемы.
Впрочем, кто приходит первым, и так ни для кого не секрет. Когда утром со своего терминала входишь в систему, компьютер фиксирует время. Центральный компьютер все подмечает: целый день отслеживает все клавиши, которые ты нажимаешь на клавиатуре, в какое время ты какую нажала (с точностью до миллисекунды), была это верная клавиша или нет, сколько и когда ошибок ты допускаешь. От тебя требуют быть на рабочем месте только с восьми до пяти с получасовым перерывом на обед и двумя десятиминутными перерывами на кофе, но если ты придерживаешься такого расписания, это, безусловно, заметят; вот почему мама И.В. садится за первый же незанятый терминал и входит в систему без четверти семь. Полдюжины служащих уже на местах, сидят за машинами еще ближе к двери, но и это неплохо. Если она сумеет и дальше так держать, может рассчитывать на вполне стабильную карьеру.
Федералы все еще работают в Плоскомире. Никаких там трехмерных экивоков, никаких гоглов, никакого стереозвука. Все компьютеры – с базовыми плоскими двухмерными мониторами. На рабочем столе появляются окна, а в них – маленькие текстовые документы. Все – составляющие программы жестокой экономии. Вскоре принесет крупные дивиденды.
Войдя в систему, мама И.В. проверяет свою почту. Никаких личных сообщений, только пара официальных заявлений Мариэтты для массового всеобщего распространения.

НОВЫЕ ПРЕДПИСАНИЯ ОТНОСИТЕЛЬНО ОБЪЕДИНЕНИЯ РЕСУРСОВ ТБ

<....>

Подтянув к себе новую памятную записку, мама И.В. сверяется со временем и начинает читать. Плановое время прочтения – пятнадцать и шестьдесят две сотых минуты. Позже, когда Мариэтта в 9 вечера в своем личном отдельном офисе будет просматривать статистику по офису за день, она увидит имя каждого сотрудника, а рядом с ним – время, которое он потратил на чтение этой памятной записки, и ее реакция, основанная на потраченном времени, будет выглядеть приблизительно так:

Меньше 10 минут. Время для собеседования и, возможно, рекомендаций по изменению отношения к работе.
10 – 14 минут. Присмотреться к этому сотруднику; возможны проявления небрежности.
14 – 15.61. Квалифицирован, свое дело знает, но иногда может пропустить важную деталь.
Ровно 15.62. Умник. Рекомендации по изменению отношения к работе.
15.63 – 16 минут. Лизоблюд. Ненадежен.
16 – 18. Методичный работник, иногда может погрязнуть в незначительных деталях.
Больше 18 минут. Просмотреть видеопленку камеры наблюдения, проверить, чем занимался данный сотрудник (т.е. возможен несанкционированный выход в туалет).

Мама И.В. решает потратить на чтение памятной записки от четырнадцати до пятнадцати минут. Сотрудникам помладше лучше провести за чтением подольше, чтобы проявить тщательность, а не самоуверенность. Старшим сотрудникам лучше читать побыстрее, чтобы выказать хороший потенциал управленца. Маме И.В. под сорок. Она просматривает памятную записку, через равные интервалы нажимая кнопку «Pg Dn», иногда возвращаясь на страницу вверх, чтобы сделать вид, будто перечитывает какой то абзац выше. Начальство одобряет повторное чтение. Мелочь, но лет за десять такое накапливается и много что дает в обзоре твоих рабочих привычек.
Покончив с памятной запиской, она берется за работу. Мама И.В. – разработчик приложений у федералов. В былые времена она зарабатывала бы написанием компьютерных программ. Сегодня она пишет фрагменты компьютерных программ. Эти программы разрабатывают на длительных совещаниях во весь уик энд Мариэтта и начальники Мариэтты на верхнем этаже. Как только они разработают какую то программу, то начинают дробить проблему на все более мелкие и мелкие сегменты, расписывая их начальникам групп, а те, в свою очередь, дробят полученное на еще меньшие фрагменты и сбрасывают крохи работы индивидуальным программистам. Для того чтобы работа отдельных кодировщиков согласовывалась друг с другом, все нужно делать согласно правилам и предписаниям, еще более пространным и цветистым, чем правительственное Руководство производственного процесса.
Поэтому первым делом – по прочтении нового подраздела о фонде туалетной бумаги – мама И.В. входит на сервер главного компьютера, отвечающий за проект программирования, над которым она работает. Она не знает, что это за проект – это засекреченная информация – или как он называется. Это просто ее проект. Вместе с ней над ним трудятся еще несколько сотен других программистов, она даже не знает точно, кто именно. И каждый день, когда она входит на сервер, ее ждет папка памятных записок, содержащих новые предписания и изменения правил, которым все они должны следовать в написании кодов к проекту. По сравнению с этими предписаниями история с туалетной бумагой кажется такой же простой и изысканной, как Десять Заповедей.
Поэтому до одиннадцати утра она читает, перечитывает и старается понять новые изменения в Проекте. Их так много потому, что сегодня утро понедельника, и Мариэтта и ее вышестоящие целый уик энд просидели, запершись на верхнем этаже, ссорясь в пух и прах и все изменяя.
Потом она берется просматривать код к Проекту, который написала до того, и составляет список всего, что следует изменить, чтобы написанное было совместимо с новыми спецификациями. По сути, ей придется все начинать с нуля. В третий раз за три месяца.
Да ладно, это ведь ее работа.